"Большая сделка" или легализация оккупации? Анализ встречи Трампа и Путина на Аляске — политолог Константин Матвиенко

15 августа на военной базе в Анкоридже (Аляска) президент США Дональд Трамп и российский лидер Владимир Путин провели первую за годы большой войны очную встречу. Соглашения не достигли: перемирие не объявлено, конкретных обязательств по безопасности для Украины — тоже.

По данным иностранных СМИ, Путин выдвинул перечень требований для "большой сделки": полный выход Украины из Донецкой и Луганской областей; официальное признание российского суверенитета над Крымом; запрет для Украины на вступление в НАТО (взамен — возможные "гарантии безопасности"); предоставление официального статуса русскому языку; свободная деятельность Русской православной церкви; смягчение части санкций; а также отказ от "перемирия перед соглашением" — то есть никакого прекращения огня до подписания комплексной договоренности. Дополнительно Кремль предлагает "заморозку" линии фронта в Херсонской и Запорожской областях и возврат небольших участков на Сумщине и Харьковщине — предложения, которые Киев отвергает.

Внешнеполитическая "оптика" саммита больше работала на Кремль: старт совместной пресс-конференции с выступления Путина, "красная дорожка" для диктатора, отсутствие новых санкций и публичный сигнал со стороны Вашингтона о смещении приоритета с "немедленного перемирия" на "более широкую сделку". Для Украины и ее партнеров в Европе вопрос стоит ребром: не превратится ли "большой мир" в легализацию захватов Донбасса и Крыма с отложенными рисками новой агрессии? На этом фоне Киев подчеркивает: решения без участия Украины "неработоспособны", а любой процесс должен начинаться с фиксированного прекращения огня, усиления ПВО и правовых гарантий, делающих невозможным реванш.

Вместе с тем отметим, что информационная ситуация вокруг встречи на Аляске не завершена, и полная картина станет понятна уже после личной встречи Трампа и Зеленского в понедельник, 18 августа.

Что реально стоит за требованиями Путина, какой может быть линия Вашингтона после "Аляски" и пойдет ли Украина на требования российского диктатора, которые якобы поддержал американский лидер? Об этом — интервью "ОстроВа" с политологом Константином Матвиенко.

– Какие впечатления на Вас произвела встреча Трампа и Путина на Аляске?

– Обоим участникам этой встречи – Трампу и Путину – был нужен прежде всего информационный эффект. Трампу, как всегда, нужны внимание, аплодисменты и демонстрация того, что он является лидером мирного процесса. Это, так сказать, заявка на то, что скоро будет заседать Нобелевский комитет, а он — настоящий лидер мирного процесса и даже может вызвать к себе это мировое зло – Путина.

Путину же нужно было продемонстрировать своему внутреннему окружению, которое сейчас очень напряжено в России (я имею в виду не электорат – его в РФ не существует как избирателей и граждан, – а прежде всего окружение: владельцев крупных предприятий в нефтегазовой сфере), что он остается "альфа-самцом", главным для них, что от него зависит всё – в частности санкции. И вот он встречается с Трампом.

Плюс накануне визита к Си Цзиньпину Путину надо было показать ему, что он является равноправным участником этого треугольника – Россия, Китай и США. Не вассалом Китая, как это есть по факту, а равноправным партнером. В этом смысле мои ожидания оправдались: информационного эффекта они достигли.

Другое дело, что этот эффект очень краткосрочный. Когда я увидел состав делегации, которую взял с собой Путин, я сильно удивился: к чему там министр финансов? К чему Дмитриев? Очевидно, они планировали говорить и об Арктике, и о возможной отмене санкций, и о сотрудничестве в нефтегазовой сфере. Но до этого не дошло. Причина очевидна – Путин не согласился на условия, которые Трамп предложил относительно достижения мира.

Теперь Трамп будет давить на Зеленского. То есть как президент США он не добился уступок от Путина – и теперь пытается использовать другой рычаг. Вспомните перепалку в Овальном кабинете – тогда рейтинг Зеленского вырос, а рейтинг Трампа упал. И это как в Америке, так и в Украине. Потом он попытался надавить на Путина на Аляске – безрезультатно. Пришлось даже отменить обед и второй раунд переговоров в формате "пять на пять". Теперь Трамп в понедельник снова будет давить на Зеленского в Овальном кабинете, и уже поздно вечером по Киеву мы узнаем предварительные результаты.

– Накануне встречи состоялся срочный звонок Трампа Лукашенко. Как Вы это можете объяснить?

– Это на самом деле очень важно. Трамп демонстрирует и Путину, и Си Цзиньпину, которые оба считают Лукашенко своим вассалом, что он контактирует с ним напрямую и что Америка остается мировой державой.

Есть комментаторы, которые говорят, что Трамп советовался с Лукашенко, как вести себя с Путиным. Это полная нелепица. Лукашенко не может давать такие советы, потому что Трамп – не Лукашенко, да и он в них не нуждается. Трамп всегда делает всё по-своему, даже своих советников не слушает, а тем более не слушал бы Лукашенко. Но такой демонстративный звонок, который завершился обещанием Лукашенко освободить заключённых, – это очень интересный шаг. Потому что следующим предложением Трампа Путину может стать освобождение российских политических заключённых, а заодно и украинских похищенных детей, на чём акцентировала Меланья Трамп в своём письме Путину. Это очень правильный и, как ни странно, эффективный шаг для Трампа.

– Reuters опубликовал якобы полный список требований, которые Путин привёз Трампу. И здесь стоит прокомментировать смену риторики Трампа – от "немедленного перемирия" к "более широкому мирному соглашению". Означает ли это, что Путин его дожал?

– Я так не думаю. Он просто не добился от Путина ничего из того, на что надеялся. Поэтому теперь он подменяет тему и говорит: мол, будем говорить не о перемирии, а сразу о мире. Это попытка подмены понятий. Путин его не дожал – он просто не поддался. Теперь Трамп попробует говорить с Зеленским о выводе войск из Донецкой и Луганской областей, возможно, упомянет и о Херсонской и Запорожской. Но сразу получит отказ, и эти вопросы отложат. Дальше речь пойдет об официальном статусе русского языка, церкви, невступлении Украины в НАТО, ограничении военных возможностей. Это всё старые требования – ничего нового.

Я не вижу ни одной возможности, чтобы Зеленский согласился на эти требования. Завтра ночью увидим, но, на мой взгляд, это исключено.

– Почему, на ваш взгляд, Трамп согласился на условия Путина?

– Это интересный вопрос. Нам нужно понять: с точки зрения когнитивных возможностей Трамп находится не в лучшей форме. Он часто говорит взаимоисключающие вещи, забывая, что сказал ранее, и сам себе противоречит. Именно поэтому окружение Трампа не допустило его встречи с Путиным "тет-а-тет". Они намеренно проводили формат "три на три", чтобы он не натворил глупостей в частном разговоре. Искать логику в действиях Трампа – неэффективное занятие.

– Если вернуться к главному требованию, которое давно звучит в СМИ, – выводу войск из Донецкой и Луганской областей. Какими могут быть последствия, если Украина согласится на такой сценарий?

– Я не скажу большой новости: в течение 10 лет мы строили укрепления на этой линии. Это наиболее укрепленный участок фронта. Если мы выведем войска из Донецкой области, то откроем россиянам путь на Днепропетровщину и Харьковщину. Мы прекрасно понимаем, что доверять россиянам нельзя ни в чём. Они этим воспользуются.

Я слышу даже от некоторых украинских военных экспертов мнения, что ничего страшного не произойдет, если мы оставим Донецкую область. Это неправда. Это очень опасно, потому что создаёт угрозу для дальнейшей эскалации агрессии.

Рашисты, и лично Путин, могут существовать только в условиях войны. Если война прекратится – Путин потеряет аргументы для своих внутренних преступлений, в частности против российской экономики. Это может дестабилизировать его режим. Война для него сейчас – способ удержать власть.

– Есть мнение, что Путин выдвинул такое требование намеренно, чтобы обострить внутреннюю ситуацию в Украине. Вы с этим согласны?

– Да, внутренняя ситуация обострится безусловно. Но я не согласен с тем, что это приведет к дестабилизации государственной машины. Для этого есть другие факторы: отопительный сезон, вопросы коррупции и так далее. Да, обществу будет больно. Но если будет осознание, что другого выхода нет, люди отнесутся к этому с пониманием.

Подчеркну: я считаю, что оставлять Донецкую область опасно не только из-за внутриполитических последствий, а прежде всего из-за стратегической угрозы обороне Украины.

– Обсуждалась ещё одна тема – гарантии безопасности от США без прямого военного присутствия. Реально ли это реализовать?

– Это требует ратификации Конгрессом США. У нас уже есть горький опыт Будапештского меморандума. Поэтому я в эти гарантии не верю, даже если они будут приняты. Единственным реальным гарантом безопасности Украины являются Вооружённые силы. Для этого нужны ресурсы: вооружение, снаряжение, деньги, разведданные, системы связи.

К тому же оказывается, что в США банально не хватает многих военных вещей, которые, казалось бы, у них должны быть. Даже в Пентагоне увольняют специалистов. Иногда они не соответствуют понятию "сверхдержава" в военном смысле. Поэтому их гарантии для нас не являются надёжными.

– Вы верите в трёхстороннюю встречу Трампа, Зеленского и Путина в ближайшее время?

– Это возможно только при одном условии – если Зеленский согласится на все требования Путина. То есть фактически пойдёт на капитуляцию. В таком случае Путин встретится с ним, чтобы принять капитуляцию. Во всех остальных обстоятельствах Путин встречаться с Зеленским не будет.

Путин люто ненавидит Зеленского. Потому что тот не сбежал 24 февраля 2022 года и сломал ему все планы. Формально это сделал украинский народ и Вооружённые силы, но Зеленский как Главнокомандующий стал символом. И из-за этого Путин его никогда не простит.

– На ваш взгляд, Зеленский сегодня готов принять "план Трампа–Путина"?

– На моё субъективное мнение, нет, не готов. У меня нет инсайдов, я с Зеленским об этом не говорил. Но я считаю, что он не пойдёт на такие уступки. И, насколько я понимаю, он сам это сказал Трампу во время переговоров после встречи с Путиным, а также подчёркивал в своих обращениях.

– Если Зеленский откажется, что будет дальше?

– Есть большой риск, что Трамп в давлении на Зеленского дойдёт до того, что заявит: "Я умываю руки" и отказывается от помощи Украине. Такой риск есть. Но отказ Трампа от помощи – это меньший риск, чем принятие условий Путина.

– А отношения Путина и Трампа будут развиваться дальше?

– Нет. У этих отношений нет предмета. Путин очень заинтересован в снятии санкций. Но те санкции, которые США ввели, не являются критичными для американской экономики. Зато если будут введены вторичные санкции – это ударит по США, потому что ограничит поток товаров из Китая, в меньшей степени – из Индии. Это приведёт к росту цен, к чему американский бизнес не готов. Трамп, при всей его неадекватности, очень чувствителен к общественному мнению.

В то же время до октября Конгресс должен утвердить бюджет, где уже заложено 54 млрд долларов помощи Украине. Это двупартийный проект. Поэтому, слава Богу, Трамп в США решает не всё. Есть Конгресс, есть общественное мнение. Следовательно, помощь Украине сохранится хотя бы частично. А ещё есть европейцы: закупка оружия, разведданные от Британии.

– А какую роль в этой ситуации играет Китай?

– Я не устаю повторять: внутренняя ситуация в Китае намного более нестабильна и опасна для режима Си, чем нам кажется снаружи. Прежде всего это касается экономики и социальной сферы. Китай "надорвался" в погоне за статусом сверхдержавы. Добавьте к этому акцент Си на Тайване. У страны очень серьёзные проблемы со стабилизацией экономики. Ипотечный "пузырь" там гигантский.

Мы же помним: хоть официальная статистика в Китае закрыта, но государственный долг колоссален. Если посчитать всё – долги домохозяйств, корпораций, провинций, уездов и центрального правительства – то в процентах к ВВП он больше, чем в США.

Америка очень переживает за свой госдолг, и Трамп даже внедряет цифровой доллар, чтобы уменьшить давление долговых обязательств на бюджет. А Китай, на мой взгляд, сейчас "делает вид" сверхдержавы из последних сил. Там может быстро появиться фактор, который "сломает хребет верблюду". Я этого Китаю не желаю, но де-факто он воюет против Украины.

– Кстати, я вспомнил план Китая и Бразилии, где первым пунктом шло прекращение огня по текущей линии фронта. Может ли он снова всплыть после этой встречи?

– Да, отдельные пункты этого плана обязательно будут возникать. Но уже не под авторством Китая и Бразилии, а под авторством США – либо США и Украины, либо США и России. В любом случае, на пути к перемирию и миру неизбежным будет пункт "прекращение огня по линии разграничения".

– Если позволите, несколько слов о внутренней политике. Протесты в Украине вроде бы стихли, новое правительство работает. Складывается впечатление, возможно ошибочное, что ситуация стабилизировалась. Что Вы скажете?

– Протесты не возникают на пустом месте. Была какая-то точка кристаллизации и какой-то организационный толчок. У меня есть предположение, в каком именно партийном офисе он был, но дело не в этом, а в том, что сами протесты были естественными и общественными. Как и на Майдане 2004-го или 2013-го, их нельзя сымитировать. Они были естественными.

То, что они стихли, не означает, что исчез протестный потенциал. Просто общество добилось своего требования, как оно его понимало, и власть мгновенно отреагировала. Наиболее показательной была встреча главы ОП Андрея Ермака со студентами. Она должна была показать понимание со стороны Офиса президента, а вышло наоборот – только ухудшила ситуацию.

Поэтому протестный потенциал осенью никуда не денется. В Офисе это понимают – недаром появились решения об упрощении выезда граждан до 22 лет за границу, о повышении стипендий и т. д. Но стоит возникнуть новому коррупционному скандалу или другому кризису – протесты могут возобновиться с новой силой.

– На Ваш взгляд, эти риски больше касаются внешней или внутренней политики?

– Во внешней политике я не вижу оснований для деструктивных сценариев. А во внутренней – да, риски есть. Коррупция, повышение тарифов, некомпетентность власти. И это может стать триггером.

Вы говорите: правительство работает. Но где программа правительства, которая должна была быть утверждена Верховной Радой? Её нет. И это не случайно. Ведь если бы она была принята, правительство получило бы годичный иммунитет от роспуска. А Офис президента хочет держать его "подвешенным". Это примитивное интриганство, которое точно добра не принесёт.

Кроме того, есть проблемы с "Укрпочтой", Пенсионным фондом, тарифами. Некоторые законы стали триггерами, но общество не всегда видит более фундаментальные угрозы, которые влияют на качество жизни. Их должны были бы объяснять политические партии, но у них слишком мало информационного ресурса.

– Вы сказали о некомпетентности правительства. Это отражение тотального контроля со стороны Офиса президента?

– Правительство очень неравномерное. Например, трудно сказать, что вице-премьер Фёдоров некомпетентный, он вполне профессиональный. Но в целом каждый министр и всё правительство полностью контролируется Офисом президента. Нет никакой самостоятельности или инициативности.

А состав пяти–семи основных менеджеров Офиса президента – это люди, биографии которых не соответствуют текущему бурному моменту в Украине и мире. Я не уверен, что в Украине вообще есть достаточно мощные специалисты, которые могли бы компетентно советовать Офису. Концентрация власти в руках ОП вредит и самому Офису. Это очень быстро станет очевидным.

– И ещё один вопрос: тема выборов. Она последние месяцы почти исчезла из повестки дня – даже в требованиях Путина и Трампа. Это оправдано?

– Объективно выборы нужны. Но провести их во время войны технической возможности нет. Именно поэтому они исчезли даже из требований Трампа. У Путина они обязательно появятся снова – как только будет сказано слово "перемирие". И Трамп пойдёт за ним следом.

Для них выборы – такой же дестабилизирующий фактор, как и территориальные уступки. Они могут помочь Путину достичь своих целей. Я понимаю, что власть нужно менять, она засиделась. Но выборы во время войны могут сделать новую власть менее легитимной в глазах общества, чем даже "просроченная" действующая власть.

Поэтому я сейчас бы о выборах не говорил. Это не означает, что партии не должны готовиться – наоборот. Нужно готовить программы, кандидатов, штабы. Некоторые партии это делают, даже "Слуга народа".

– Вы видите подготовку к новым политическим проектам?

– Да. Мы видим, как появляются и готовятся новые лица: Притула, Лаченков, Стерненко, Гудименко. Это скорее политическая технология, похожая на проекты олигархов, но уже с новыми коннотациями, которые соответствуют текущему информационно-политическому моменту.